Моим ядом травят королей
Заснул, прислонившись лбом к дверям в метро.
Чувствую себя воробушком - такой же взъерошенный, придрёмывающий на один глаз, распушившийся белым мехом на воротнике кофты, с озябшими покрасневшими пальцами на руках.
Металлическое утро, холодное и зябкое гонит животных сбиваться в стаи, утыкаться мокрыми носами в шерстяные бока друг друга. Тянет жилы из тела, выдувает холодным ветром тепло.
За окном - серый дождь, чёрный асфальт и хмурые прохожие, закутанные в ворох ежедневных проблем.
На фоне всего этого, особое очарование - греть ладони о бумажный стакан с горячим шоколадом. Слышать тихие и мягкие переливы голоса "Поэтов упадка" в наушниках и кутать нос в тёплый воротник.
Человеческие горячие тела проходят мимо. И ты провожаешь их взглядом. У них есть такие же пылающие сердца, согреющие в непогоду:
- "Как же вам повезло..."
Чувствую себя воробушком - такой же взъерошенный, придрёмывающий на один глаз, распушившийся белым мехом на воротнике кофты, с озябшими покрасневшими пальцами на руках.
Металлическое утро, холодное и зябкое гонит животных сбиваться в стаи, утыкаться мокрыми носами в шерстяные бока друг друга. Тянет жилы из тела, выдувает холодным ветром тепло.
За окном - серый дождь, чёрный асфальт и хмурые прохожие, закутанные в ворох ежедневных проблем.
На фоне всего этого, особое очарование - греть ладони о бумажный стакан с горячим шоколадом. Слышать тихие и мягкие переливы голоса "Поэтов упадка" в наушниках и кутать нос в тёплый воротник.
Человеческие горячие тела проходят мимо. И ты провожаешь их взглядом. У них есть такие же пылающие сердца, согреющие в непогоду:
- "Как же вам повезло..."